Чтобы хотя бы частично смягчить пагубное влияние американского кинематографа и не желая окончательно сдавать иностранцам потенциально прибыльный британский кинорынок, в 1927 г. парламент принял «Акт о кинематографических фильмах», устанавливающий квоту для отечественной кинопродукции в прокате на десять лет. Статистически акт оказался безусловно успешным, хотя историки считают, что большой пользы от него не было. Некоторые студии стали имитировать голливудские блокбастеры (такого слова тогда не было, но явление было — например, фильм «Бен-Гур» 1925 г. с уникальной сценой колесничных скачек был типичным блокбастером). Конечно, британские имитации не окупались. С другой стороны, закон породил огромное количество низкобюджетных «однодневок для квоты» (quota quickies). Скорее всего, «Эми Робсарт», которую снимают герои Хэйра, — одна из подобных однодневок. Они делались «на коленке» и никакими художественными достоинствами не отличались. Тем не менее они помогли британской киноиндустрии удержаться на плаву в худшие для нее времена. С них начали свою карьеру многие блестящие кинематографисты, например Альфред Хичкок. В 1929 г. он снял «Шантаж», который считается первым британским звуковым фильмом. До отъезда в Голливуд Хичкок снял такие важные для его карьеры триллеры, как «39 ступеней» и «Леди исчезает».

Изобретение звукового кино во многом усложнило жизнь и актерам — не только иностранным, которые внезапно поголовно остались без работы, но и многим британским актерам с сильными региональными акцентами.

Тем не менее, несмотря на все сложности, в 1930-е гг. британская киноиндустрия испытала настоящий бум. Появились звуковые картины и, несмотря на проблемы с синхронизацией звука и изображения и на непривычный американский выговор голливудских звезд, приобрели огромную популярность. Были сняты первые цветные фильмы. Шотландец Джон Грирсон стал снимать неигровые картины и, по легенде, изобрел выражение «документальный фильм» (documentary). Британское кино многим обязано венгерскому иммигранту Александру Корде, который разочаровался в Голливуде и, узнав об «Акте о кинематографических фильмах», разумно предположил, что если снимать не однодневки, а качественное кино, это может поднять всю британскую киноиндустрию. Его компания «Лондон Филмз» продюсировала множество выдающихся картин, включая «Пламя над Англией» (из елизаветинских времен, с Лоуренсом Оливье и Вивьен Ли), «Московские ночи» (любовная драма времен Первой мировой войны, тоже с Оливье), «Алый первоцвет» (экранизация авантюрно-исторического романа Баронессы Орци) и «Багдадский вор» (по мотивам арабских сказок; во время Второй мировой войны Корда подарил права на прокат «Багдадского вора», «Леди Гамильтон» и «Книги джунглей» советским союзникам, и они имели бешеный успех в СССР).

В 1937 г. британское кинопроизводство поразил кризис, и в новых обстоятельствах государство стало поощрять качество, а не количество фильмов, а также обратилось к американским инвестициям в местную киноиндустрию, что привело к ряду успешных совместных проектов. О размахе индустрии и всеобщего увлечения кинематографом говорит тот факт, что в течение 1939 г. в Великобритании был продан почти миллиард билетов в кино.

А. БОРИСЕНКО, В. СОНЬКИН

ИНОСТРАНЦЫ

Английская ксенофобия хорошо известна — над ней подшучивают все кому не лень, включая самих англичан. В викторианском детективе преступниками часто оказывались зловещие иностранцы или хотя бы полукровки (мать-испанка считалась достаточным объяснением необузданного темперамента). В начале XX века эта тенденция пошла на убыль — главным образом потому, что стало модно делать преступником наименее подозрительного персонажа, а иностранца, конечно, каждый заподозрит в первую очередь.

Триллер, правда, продолжал штамповать коварных злодеев-китайцев, вызывая законное презрение членов Детективного клуба. Сделав Пуаро бельгийским беженцем, Агата Кристи тем самым подарила ему своего рода маскировочную личину: никто не ожидает от него особой проницательности, ведь он «француз» («Бельгиец», — терпеливо поправляет Пуаро).

Тем не менее политкорректность авторов Золотого века была далека от сегодняшних стандартов. В рассказе «Методом пристального взгляда» один из героев походя называет индусов «черными», нередко в детективах того времени действуют комические персонажи-евреи и не слишком сообразительные туземцы. В 1939 г. в Англии вышел роман Агаты Кристи под названием «Десять негритят» (Ten Little Niggers), в котором действие развивалось по сценарию старинной считалки — «Десять негритят решили пообедать, Один вдруг поперхнулся, их осталось девять» [156] , итак далее. Однако при издании в Америке название пришлось поменять, так как его сочли рискованным. Книга стала называться «И никого не стало» (And Then There Was None; в считалке негритят заменили на солдатиков). Потом название поменяли еще раз — на «Десять маленьких индейцев» (Ten Little Indians), хотя чем последовательная гибель маленьких индейцев лучше, чем гибель негритят, не вполне ясно. Интересно, что в России книга продолжала издаваться под первым названием, в том числе по-английски (в издательстве «Прогресс»).

При переводе рассказа «Изумруд раджи» мы с изумлением обнаружили, что в современных английских изданиях словосочетание «состоятельные евреи» заменено на «состоятельные купцы».

В межвоенные годы в Англию хлынул поток иммигрантов — в том числе это были люди, которые искали спасения от коммунизма и фашизма. Существовали также большие китайские и индийские сообщества. Лондон уже тогда был многонациональным городом со всеми вытекающими из этого преимуществами и проблемами.

Главной мишенью сатиры в английском детективе Золотого века стали американцы. После Первой мировой войны отношения между Британией и Америкой, и так непростые, еще усложнились. Англичан невероятно раздражала риторика американской прессы: в американских газетах того времени было принято сравнивать Британию с раненым львом, который зализывает раны, но никогда уже не станет прежним. Кроме того, британцы с горечью воспринимали огромные военные долги — получалось, что Британия должна отдать Америке чуть ли не все содержимое своей казны. Многие знатные семьи обеднели; американцы же принялись скупать антиквариат, произведения искусства и старинные усадьбы, причем иногда купленные дома разбирали на камни и перевозили в Америку, чтобы там воздвигнуть их заново.

Сразу после войны в Америке возникла мода на путешествия в Европу; толпы американских туристов вызывали насмешки европейцев, и британцы с удовольствием присоединились к этому хору. Один итальянский историк писал в газете «Иллюстрейтед Лондон ньюс» в 1925 г., что американцы не столько наслаждаются путешествием, сколько выполняют тяжелую работу: времени мало, Европа большая, надо посмотреть все любой ценой. «Европейцы и представить себе не могут, — пишет синьор Гульельмо Ферреро, — сколько достопримечательностей может посетить за две недели торопливый американец».

Расхожий образ американца в те годы — богатый малообразованный субъект, стремящийся купить как можно больше дорогих и старинных вещей, но ничего в них не понимающий. «Поначалу Клерихью немного сомневался в искренности американца, поскольку утонченный вкус редко присущ его соотечественникам», — читаем мы в рассказе «Вино кометы». В рассказе «Настоящий табар» американца легко обводят вокруг пальца мошенники, а в рассказе «Бдительный ювелир», наоборот, американец пытается обворовать ювелирную лавку (безуспешно), и ювелир с презрением замечает: «…у нас очень редко случаются покупатели вроде такого вот американца. Они предпочитают вещицы поблескучее и посовременнее, чем наши драгоценности. У людей его склада нет ни вкуса, ни хоть малейшего представления, чего они, собственно, хотят». Достается и внешности заокеанских гостей: их кричащей одежде, привычке жевать жвачку, их манерам и произношению, их очкам и гладко выбритым лицам. «Один из вечно жующих резинку американцев», «не галстук, а катастрофа», «рослый, лицо гладкое и розовощекое» («Бдительный ювелир»). Или: «Мэнтон был крупным мужчиной с громким голосом и раскатистым смехом, гладко выбритый на американский манер»(«Вино кометы»). И даже у злодея-индуса в рассказе «Методом пристального взгляда» американский акцент.